Евровыборы
Видео
Когда-то почти вся левая сторона Тургеневской улицы принадлежала купцам МУХИНЫМ: дома, магазины. В их руках была и львиная часть кирпичных складов на Центральном рынке – красных амбаров, недвижимость на Красной Двине. Мухины торговали льном и пенькой, которые приходили в Ригу из окрестностей Смоленска. Отсюда морем товар шел в Европу. Из пеньки делали корабельные канаты. Среди матросов и грузчиков Рижского порта ходила поговорка, что канатом из мухинской пеньки можно вытянуть со дна морского не то что кита - затонувший корабль.
Дед Веры Кузьма Игнатьевич был купцом 1-й гильдии, почетным гражданином Риги. Удостоился он этого звания не благодаря богатству, а потому, что был среди первых жертвователей. После того, как во время пожара 1812 года сгорела Благовещенская церковь (на углу Тургенева и Гоголя), бОльшую часть средств на восстановление дали Мухины. Жертвовали и на строительство новых храмов - Троице-Задвинского, Покровского, приютов...
Будущий скульптор родилась в 1899 году в доме на улице Тургенева, 23/25. Одноэтажный деревянный, он стоит и поныне. Когда в 2000-е дом приглянулся бизнесменам и возникла опасность сноса, чиновники от культуры «вдруг» поставили под сомнение, что скульптор родилась именно здесь.
Тогда архивисту и краеведу Владимиру ЭЙХЕНБАУМУ удалось обнаружить доверенность, написанную в 1890-м на имя отца Мухиной – Игнатия Кузьмича. В том, что он проживает именно на Тургеневской улице, 23 (ныне 23/25).
Попутно краевед выяснил, что дом, где родилась Вера Мухина, - среди трех старейших в Московском форштадте: построен сразу после пожара 1812 года. До этого датой его рождения считался 1876-й. Так, после долгих проволочек, в 2007–м дом включили в список памятников архитектуры. Но не государственного значения, а местного. Это означает, что сносить и перестраивать его нельзя, однако финансовую помощь на сохранность государство не дает. Да и в охранный список дом вошел не благодаря тому, что здесь родилась скульптор с мировым именем, а… как образец деревянного ампира.
Отец Веры Игнатий Кузьмич, как и дед, числился купцом 1-й гильдии. Но торговой жилки в нем не было - мечтал стать архитектором. За глаза его называли неудачником и чудаком. Женился поздно, в 39 лет. В жены взял 18-летнюю дочь аптекаря из города Рославля Смоленской губернии Надежду Вильгельминовну МЮГЕ. В ее роду были французы: дед попал в Россию в обозе наполеоновских войск.
Молодая красивая женщина внесла новую атмосферу в жизнь купеческого дома. Стали приглашать гостей, устраивать концерты. Вскоре молодая невеста подарила супругу двух дочерей - Марию и Веру. Однако радость в доме Мухиных продолжалась недолго: после родов Надежда Вильгельминовна заболела и, когда Вере исполнилось полтора года, умерла.
Отец решает увезти дочерей подальше от холодной и сырой Даугавы – вначале под Смоленск, а затем в Крым, в Феодосию.
На берегах Черного моря Вера делает первые шаги в искусстве – в живописи. Отец поощряет и поддерживает увлечение: он и сам в юности рисовал. Не случайно через годы, став знаменитым скульптором, бравшим уроки мастерства у известных советских и французских живописцев и скульпторов – Ильи Ивановича МАШКОВА, Константина Федоровича ЮОНА, Антуана БУРДЕЛЯ, она первым назовет своего отца – Игнатия Кузьмича:
«Мои художественные наклонности перешли ко мне от отца… В молодости он любил копировать картины Айвазовского, с него в живописи начинала и я…»
Сам Игнатий Кузьмич не дожил до триумфа дочери – умер, когда ей было 15 лет. Позже она переехала к родным в Курск, затем в Москву. Там и приходит к ней известность.
В 1937 году, возвращаясь после Всемирной выставки в Париже, где впервые была выставлена самая знаменитая работа Мухиной «Рабочий и колхозница», Вера Игнатьевна посетила родовое гнездо. К тому времени она осталась единственной наследницей многочисленного мухинского наследства в Латвии и, по бытовавшим долгие годы рассказам, отказалась от него. В СССР, мол, миллионершу могли бы поставить к стенке.
Однако уже в наше время выяснилось, что все это байки – никаких документов и расписок обнаружено не было. Это не помешало правительству Карлиса УЛМАНИСА перенять в собственность всю недвижимость Мухиных стоимостью 4 миллиона латов!
В 1990-е годы сын Веры Игнатьевны – Всеволод ЗАМКОВ – попытался восстановить справедливость. Но из шести гектаров недвижимости удалось вернуть лишь один. Справедливость по-латвийски – она ведь не для всех...
Проявилась эта самая «справедливость» и в том, что Мухиной на ее малой родине нет ни памятника, ни бюста, ни барельефа. Понятно: она ведь не Теодор ЗАЛЬКАЛН или Карлис ЗАЛЕ, которым есть и памятники, и барельефы, и музеи, но которых знают только от Лиепаи до Зилупе.
Когда в 2000-е на совете по памятникам Рижской думы рассматривалась инициатива об установке памятника Мухиной - хотя бы в благодарность за то, что она спасла от уничтожения памятник Свободы, ваш автор услышал «компетентное мнение» латышских искусствоведов и историков, что «нет письменных доказательств».
Да, Мухина приезжала в 1945-м в Ригу, выступала на съезде художников, но архивных документов, что местные перестраховщики хотели снести «Милду», а Мухина взяла его под защиту, нет.
Чему удивляться, если чиновники ставили под сомнение само рождение Мухиной в доме на Тургенева, 23/25, а убедившись в неправоте, включили его лишь в список памятников местного значения. Да и то благодаря архитектурному стилю дома.
О том, что «мама горой встала за памятник Свободы», писал ее сын Всеволод ЗАМКОВ. Но он для местных искусствоведов sveSinieks - чужак.
А тому, кто хочет больше узнать о русской Риге, о выдающемся скульпторе родом из нашего города, стоит обязательно сходить на улицу Тургенева. Ту, которая когда-то почти полностью принадлежала купцам Мухиным, давшим миру скульптора, чья главная работа пережила время...
«В 2000-е рассматривалась инициатива об установке памятника Мухиной - хотя бы в благодарность за то, что она спасла от уничтожения памятник Свободы. Но латышские искусствоведы и историки заявили, что тому «нет письменных доказательств»...»
Илья ДИМЕНШТЕЙН
Все фото – из архива
Вера Игнатьевна МУХИНА в мастерской.
Дом, где родилась скульптор.
