Евровыборы
Видео
Фото: Владимир Старков / ТАСС
Латвия отказывается от русского языка в школах. Изменения коснутся даже детских садов. Русскоязычная община в Риге, где больше всего русских школ, ответила протестами. "Огонек" изучил проблему и поговорил с идеологом нынешней школьной реформы в Латвии.
Ина Друвиете, архитектор латвийской языковой политики, сменившая Шадурскиса на посту министра образования в 2004 году (она занимала этот пост до 2006 года, а затем — несколько месяцев — и в 2014-м). Ина Друвиете была депутатом Сейма нескольких созывов, возглавляла комиссии по образованию и по правам человека, а ныне является проректором Латвийского университета.
— Вы как ученый-социолингвист считаете, что сохранение русского языка в школах угрожало бы в дальнейшем латышскому языку?
— Вы хотите знать, не лучше ли было бы сохранить систему, при которой в средней школе существовало бы два раздельных образовательных пространства? Определенно нет, поскольку мы обеспечили полноценное освоение как родного, так и государственного языка в 1-9-х классах. По окончании основной школы каждый молодой человек в Латвии проходит проверку на знание латышского. И результаты, как мы знаем, улучшаются из года в год.
Выпускник средней школы имеет возможность получить в Латвии высшее образование, которое финансируется бюджетом только на государственном языке, или выйти на рынок труда, где в большинстве профессий действуют языковые критерии. Мы знаем, что в Латвии из-за демографического состава населения сохраняется языковая самодостаточность русскоговорящих жителей, и реальная повседневная практика не обеспечивает полноценного развития навыков латышского. Однако как для учебы в вузе, так и для включения в рынок труда человек должен владеть латышским на так называемом академическом уровне.
Но есть и второй аспект, пожалуй, даже более значимый: нельзя допустить, чтобы дети из разных этносов в Латвии впервые встречались только в вузе или на работе. Сами школьники препятствий для этого не видят: им зачастую даже трудно понять, зачем делить средние школы по принципу фактического языка обучения. Чтобы прекратить эту крайне опасную для общества, искусственно поддерживаемую долгие годы сегрегацию, нам нужно подумать о создании единой школы на государственном языке.
При этом государство готово финансировать дошкольникам и школьникам, принадлежащим к меньшинствам, возможность получения знаний родного языка и предметов, связанных с культурой, на родном языке. Думать надо не столько о языке, сколько о том, как обеспечить нашим детям совместное обучение. В латышских школах уже сейчас учится 10-15 процентов детей из семей, в которых языком домашнего общения является русский.
— Ну, во-первых, добровольный выбор школы не позволяет говорить о сегрегации. Во-вторых, защитники русских школ опасаются, что фактически реформа может привести к маргинализации школ национальных меньшинств — в них учителя, которые плохо знают государственный язык, будут учить на латышском детей, которые тоже его не знают...
— Нам приходилось бороться с мнением, что двуязычие угрожает когнитивному развитию, деятельности мозга, что оно влияет на владение родным языком. Доказано как раз обратное, и сегодня против двуязычия как концепции не возражает практически никто. Система не угрожает способности детей освоить на высоком уровне и родной язык.
— Но русский первоклассник, приступая к учебе на латышском, находится в неравном положении по отношению к первокласснику-латышу.
— Практика показала, что дети очень быстро осваивают второй язык. Результаты централизованных экзаменов даже 9-х классов, не говоря уже о средней школе, практически не выявляют разницы между выпускниками латышских школ и школ меньшинств. Результаты по точным наукам практически так же высоки, как по предметам с высоким содержанием вербального материала, таким как история и география. Так что этот аргумент оказался нежизнеспособным — язык не препятствие для получения знаний.
— Теперь дошкольное образование национальных меньшинств тоже должно стать двуязычным. Это было необходимо?
— В 2014 году на посту министра я всячески популяризировала идею, что в детских садах детей нужно содержать вместе. Идеальной моделью, на мой взгляд, была бы организация отдельных групп по языку обучения при общей среде пребывания.
Общение детей между собой, игры должны происходить на государственном языке. В группах, где есть русскоязычные дети, должны постоянно присутствовать воспитательница и нянечка, которые говорили бы с ними на латышском.
В 5-летнем возрасте при подготовке к школе дети должны осваивать язык в таком объеме, чтобы в 1-м классе быть в состоянии изучать на нем некоторые предметы.
— Русскоязычные родители, дети которых посещают латышские школы, говорят, что те забывают русский язык.
— Хочется спросить: почему подобные претензии они не высказывают в Германии или в Великобритании, например, где обучение в школах ведется только на государственном языке?
— Не совсем так, в той же Германии есть школы, к примеру, для сорбов...
— Это совершенно другое дело! В случае сорбов мы говорим об уникальном меньшинстве, сохранившемся в нескольких селениях. Они учатся не только на родном языке, а используют билингвальную систему, похожую на нашу. Двуязычие и многоязычие не ведут к утрате человеком своего этнического наследия. Если в семье осознанно поддерживается освоение ребенком родного языка не только с помощью общения в семье, но и посещением театров, освоением всего богатства культуры, чтением литературы, то утратить национальную идентичность невозможно.
— Вы упоминали, что анализировались разные модели образования в школах меньшинств. Почему была выбрана именно такая модель? В Эстонии, как известно, образование только на русском сохраняется до 9-го класса.
— Моделей билингвального образования в мире, наверное, пара сотен, так что имеет смысл говорить о господствующих тенденциях. Латвийская модель сейчас наиболее близка к той из них, которую называют "переходный билингвизм", но с тем уточнением, что переход на латышский язык в нашем случае происходит не стопроцентный. Что касается эстонского опыта. В Эстонии билингвальное обучение начали вводить практически только с 2007 года, когда мы находились на четвертом этапе его внедрения, и там существует регион с особым языковым регулированием (Ида-Вирумаа с преференциями для русского языка.— "О").
При этом Эстония столкнулась с прогнозируемой, на наш взгляд, проблемой: те, кто окончил школу, скажем, в Нарве или Кохтла-Ярве, не освоили эстонский язык на конкурентоспособном уровне и не участвуют во внутренней трудовой миграции, им трудно найти работу, к примеру, в Таллине или Тарту. Это один из редких случаев, когда латвийская ситуация лучше эстонской.
Хотя этнодемографическая ситуация в Латгалии позволяет предположить, что в тамошних школах возможна проблема с латышским языком, поскольку в приграничных районах латышей живет 5-10 процентов. Но благодаря усилиям школьных администраций и учителей даже в дефицитной языковой среде выпускники владеют латышским хорошо. Даугавпилсская гимназия традиционно держится в первой десятке латвийских школ по результатам централизованных экзаменов.
Мария Кугель, "Огонек".
