Евровыборы
Видео
Демографические показатели в Латвии не радуют: общество продолжает стареть. Один из способов улучшить ситуацию -- добиться возвращения соотечественников, покинувших страну. Однако, как показывают новейшие исследования, за десять лет в Латвию вернулись менее 40 процентов уехавших. К тому же многие из тех, кто решился на такой шаг, сожалеют об этом...
-- Мое призвание в том, чтобы улучшать латвийскую экономику. Я хочу вернуть своей стране знания и опыт, приобретенные за границей, -- уверенно утверждает Рудолф Стрелис (25), вот уже два года живущий в Нью-Йорке, но планирующий вскоре вернуться на родину.
Он хотя и признает, что получить в Латвии работу может оказаться трудновато, но уверен: будет делать карьеру именно здесь.
Куда менее позитивно настроены другие реэмигранты: четверть вернувшихся, скорее всего, здесь не останутся, как показывает исследование "Возвращение в Латвию", проведенное Центром исследований диаспоры и миграции при Латвийском университете.
Причины на то разные, и как подчеркивает профессор факультета бизнеса, управления и экономики ЛУ Михаил Хазан, многие из них легко исправить даже без больших вложений -- было бы желание.
Латвия хочет тебя вернуть
-- Если учесть старение латвийского общества, растущую демографическую нагрузку, утечку мозгов, прогнозы о нехватке рабочей силы в будущем и недостаточную открытость общества по отношению к иммигрантам, поддержка реэмиграции -- одна из существенных задач для обеспечения стабильности социальной системы в государстве и конкурентоспособности экономики, -- считает исследователь.
О необходимости поощрять реэмиграцию говорит и прошлогодний доклад Международного валютного фонда, в котором констатируется, что малый объем реэмиграции в сочетании с тенденцией к отъезду из Латвии именно молодых и образованных людей мешает извлечению пользы от свободного движения рабочей силы, которую мог бы принести обмен информацией и знаниями.
Точными данными о масштабе реэмиграции мы не располагаем, но ясно, что она все еще значительно отстает от эмиграции. Михаил Хазан отметил, что, проанализировав информацию из разных источников, можно смело допустить: за десять лет в Латвию возвратились менее 40 процентов уехавших.
-- Зачем нам реэмигранты? Во-первых, из-за демографических показателей; во-вторых, люди возвращаются с ценными знаниями и навыками; в-третьих, это часть нашего народа. Не следует считать, что они уехали -- и на этом все, а нам до них и дела нет. Нужна поддержка. Вот нужно ли это делать за счет не уехавших, вопрос спорный, однако в ходе исследования выяснилось: существуют многие вещи, которые помогли бы вернуться, не требующие большого финансирования -- только смены отношения, -- поясняет профессор.
Семья зовёт домой
Ответы опрошенных в ходе исследования свидетельствуют: вернуться в Латвию людей побуждают в основном субъективные факторы, а не экономические. Основные движущие силы -- тоска по родине, семья, друзья, любовь и другие личные обстоятельства. Причины, связанные с работой или бизнесом, упоминает всего каждый восьмой реэмигрант. Большинство, то есть 82 процента, возвращаются, даже не найдя здесь работы. Для многих также важно желание вырастить детей в Латвии.
О том же рассказывают и едва ли не все реэмигранты, с которыми побеседовала корреспондент журнала Sestdiena.
-- Первым ударом, заставившим задуматься о возвращении на родину, стало Рождество, которое всегда приходилось проводить на работе. Однажды я решила сделать сюрприз семье и наконец-то приехать на праздник домой. Сюрприз удался, но эмоционально было очень тяжело. Когда я вернулась в Англию, мысли носились в голове как тараканы, -- вспоминает Сигита Лане.
Ее путь за рубеж начался совершенно незапланированно в 2012 году.
-- Однажды мне позвонили и сказали: есть возможность поехать работать в Англию, жить есть где, все будет. Я подумала: почему бы и нет? Попытка не пытка! Я понимала, что это и финансово наилучший вариант: когда я жила в Латвии, мне едва хватало на еду и оплату счетов. Я продала мебель и с небольшим чемоданчиком отправилась в Ипсвич...
Первая работа была на фабрике поздравительных открыток. По словам самой Сигиты, звучит не слишком роскошно, но и тяжело не было, да и платили прилично. Впрочем, вскоре пришло сообщение, что все сделано и работы больше нет.
-- Прошло некоторое время, в кошельке осталась последняя зарплата, и я встала перед дилеммой: заплатить за комнату и надеяться, что работа найдется, или купить на эти деньги обратный билет в Латвию? Вскоре, однако, при помощи знакомых работа нашлась -- в гостинице.
Поначалу из-за языкового барьера я выполняла работу по уборке комнат, мытью посуды, разносу еды во время мероприятий. Со временем меня все же заставили обслуживать клиентов в баре и ресторане. Из-за языка было очень тяжело -- я вспоминаю это как кошмарный бред. Прошло некоторое время, пока я смогла нормально говорить по-английски, -- вспоминает Сигита.
В гостинице она проработала четыре года -- вплоть до возвращения на родину.
Принять решение в пользу жизни в Латвии девушке помог друг, который уже стал ее женихом и отцом будущего ребенка. Он жил в Латвии, поэтому паре приходилось летать друг к другу. Настал момент, когда это начало обременять:
-- Мы поняли, что это несерьезно. Я встала перед выбором: деньги, привычная работа, новые друзья -- или любимый и семья в Латвии. Выбор был в пользу моего жениха, и уже через пару месяцев я сидела в самолете с улыбкой на лице и волнением в сердце -- я летела обратно на родину...
Аналогичный выбор помог сделать Кристине Дундуре (32) ее муж. После десятилетнего пребывания в Ирландии она уже третий год живет здесь. За границей она познакомилась со своим мужем Динаром, и оба спонтанно приняли решение вернуться. Хотя там у женщины была хорошая работа и она получила образование в области фармацевтики, эмоциональная привязанность к тем, кто остался дома, оказалась сильнее.
Дважды латыш Европейского союза
Результаты исследования свидетельствуют, что чуть больше половины недавних реэмигрантов не испытывали трудностей с приспособлением к латвийской жизни. Главные трудности при возвращении связаны с занятостью. Сигита, впрочем, считает, что отсутствие работы -- часто просто отговорка: работа есть, но за меньшие деньги, чем за рубежом.
-- Когда я вернулась, мне поступило несколько предложений, но я действительно сидела и искала, особо не напрягаясь по поводу зарплаты. На любой работе есть возможность роста, и никто не будет платить тысячу евро начинающему. Сначала надо себя показать, только потом можно надеяться на что-то большое и красивое, -- считает она.
А вот Кристине уже через неделю после возвращения приступила к работе на новом месте, которое она нашла, еще будучи за границей. Сейчас она работает руководителем бюро в языковой школе, и это говорит о том, что опыт, приобретенный в Ирландии, пригодился ей и здесь.
И Сигита, и Кристине говорят, что довольны жизнью в Латвии и, скорее всего, проведут свое будущее здесь. Одна из важнейших причин для обеих -- желание вырастить детей на родине...
Иного мнения придерживается Кристине Бабий (20). Она недавно вернулась из Шотландии, в Латвии пока провела всего три месяца, но уже четко знает: уедет снова и возвращаться не собирается.
-- Работу найти трудно, но если найдешь, на эту зарплату невозможно обеспечить себе такие же условия жизни, как за границей, где ты можешь делать покупки в магазине, не считая денег и не думая о том, что через неделю будет нечего есть. Уже сейчас я, находясь в Латвии, ощущаю это напряжение на денежной почве. Нет смысла горбатиться по 12 часов в день и зарабатывать в месяц столько, сколько там я могу заработать за неделю, -- поясняет она.
А что насчет будущих детей? Девушка не собирается своих отпрысков воспитывать в Латвии: хочет, чтобы они жили в достатке.
Ситуацию комментирует Михаил Хазан:
-- Ясно, что все реэмигранты делятся на две примерно одинаковые группы. Половине было легко или довольно легко адаптироваться, остальным -- трудно или очень трудно. В такой же пропорции они делятся и по планам на будущее: половина в перспективе видит себя в Латвии, другая -- скорее за границей или еще не определилась.
Это важный вывод, но не стоит воспринимать его трагически: в наши дни люди до 35 считаются мобильным поколением. Отъезд из Латвии не последний шаг в их мобильности, и возвращение может не стать таковым. Люди часто возвращаются именно из-за эмоциональных факторов, деньги в такой момент кажутся маловажными, однако со временем вернувшиеся понимают, что материальные трудности оказались неожиданно большими, и это заставляет думать о следующем шаге мобильности...
Судя по данным исследования, скорее всего, четверть реэмигрантов здесь не останется, а каждый пятый реэмигрант не может сказать, где он будет жить год спустя.
Приехавшим живётся неплохо
А вот что касается тех, кто предпочел остаться в Латвии, данные исследования гораздо позитивнее. За два года находят работу около 90 процентов реэмигрантов-мужчин и 70 процентов женщин. Важно помнить, что часто они привозят с собой накопления, поэтому могут позволить себе искать работу гораздо дольше других латвийских безработных.
-- Часто год без работы не доставляет никаких проблем реэмигранту, -- говорит исследователь.
Важно и то, что приехавшие часто представляют собой ценный человеческий капитал и используют у нас полученные за рубежом знания и навыки.
-- Многие говорят, что после работы за границей у них усилилась вера в свои силы и способности. Треть работающих реэмигрантов считают себя незаменимыми или трудно заменимыми работниками, -- говорит профессор.
Иллюстрация к его словам -- Рудолф, уже упоминавшийся в самом начале и живущий сейчас в Нью-Йорке. Там он работает стратегическим консультантом в известной ювелирной компании Tiffany & Co. Хотя работа очень хорошая, он видит для себя потенциал и в Латвии:
-- Я не вижу большой разницы в том, где делать свою карьеру: в Риге, Лондоне или Нью-Йорке. Я консультирую предприятия в вопросах стабильных и экологичных бизнес-стратегий. Это новая отрасль для всего мира. Думаю, что мой опыт и образ мышления делают меня конкурентоспособным...
Рудолф, как и другие реэмигранты, готов вернуться, хотя пока не знает, где именно будет работать.
-- Всего пятая часть возвращается уже на новое рабочее место. Остальные едут, не зная, где найдут работу. Это хорошо: значит, оздоровление экономики происходит не только в статистических данных и правительственных докладах -- люди начинают верить, что оно есть, -- рассуждает Михаил Хазан.
О положительном влиянии реэмиграции на занятость свидетельствует то, что опрошенные реэмигранты, которые провели в Латвии не менее года, дают убедительно лучшие показатели занятости, чем средний житель страны. Реэмигранты не только чаще бывают трудоустроены, экономически активны или трудятся как самозанятые лица, но и больше получают.
-- Каждый пятый реэмигрант планирует в ближайшие шесть месяцев учредить предприятие или открыть частную практику, а среди тех, кто уже является самозанятым лицом, таковых 45 процентов, -- приводит данные профессор Хазан.
Хорошей зарплаты недостаточно
Тем не менее всего 15 процентов опрошенных реэмигрантов считают, что у них нет никаких трудностей с адаптацией к жизни в Латвии. Это свидетельствует вот о чем: чтобы снизить риск повторного отъезда, важна поддержка реэмигрантов по существенным для них вопросам, помощь в обустройстве жизни здесь.
Надо признать: значительная часть -- точнее, 42 процента вернувшихся -- провели за рубежом более пяти лет. Михаил Хазан классифицирует трудности, с которыми реэмигранты сталкиваются в Латвии, следующим образом: трудности на рынке труда и в трудовой среде; трудности ментальной и психологической социальной адаптации (культурный шок); материальные трудности; низкое качество институциональной среды в государственных и муниципальных учреждениях; недоступность нужной информации и отсутствие поддержки.
Исследователь считает: в отношении первых трех категорий быстрых и легких решений не существует, а вот проблемы в последней категории требуют срочного решения.
-- Люди жалуются на нехватку информации, -- говорит г-н Хазан. -- Кажется, уж это-то и государству, и самоуправлениям обеспечить нетрудно. Уже давно надо бы подготовить понятную людям информацию по всем важным вопросам. Вторая очевидная проблема -- люди в учреждениях. Многие жалуются на отношение конкретных чиновников. Институциональная культура в наших учреждениях на низком уровне. Есть вещи, которых скоро не исправишь: например, уровень зарплат постановлением правительства не поднимешь. А вот культуру в учреждениях можно изменить, будь на то политическая воля...
Как пример сотрудничества с учреждениями можно назвать Государственное агентство занятости: 60 процентов респондентов недовольны отношением, с которым они там встретились. Поскольку остальные 40 процентов все же довольны -- значит, есть отделения, где с реэмигрантами работают хорошо.
-- Однако проблема в том, что это не является стандартом, а зависит от конкретных людей, -- говорит автор исследования.
Ему представляется вопиющим и факт, выявленный в еще одном недавнем исследовании: когда реэмигрантов просят оценить сотрудничество с учреждениями за границей, положительных ответов намного больше:
-- Хотя там чужая среда и чужие люди, информация легкодоступна и учреждения там работают так, что наши люди на чужбине более довольны, чем когда имеют дело с латвийскими чиновниками...
Часто встречаются мнения, что уехавших удастся вернуть лишь тогда, когда повысятся зарплаты. Однако эти данные приводят к выводу, что в контексте реэмигрантов важно думать не только об этом, но и о таких вопросах, как рабочая среда и культура, налоги и социальные гарантии.
Инесе ЛИЕПИНЯ (Sestdiena)
(Печатается в сокращении)
Перевод -- Юлия РУДОКАЙТЕ
